Любовь, клей и кокошники

Полина Фёдорова — художник-оркестр, создавшая ни один десяток визуальных эффектов, используя максимально разнообразный арсенал материалов. Мы поговорили о пенопластовом рыбопроизводстве, особенностях конструирования храмов-кокошников и других творческих задачах.

Поли, у тебя в профиле ВК написано, что ты училась на кафедре высшей математики. Это правда? Как и когда ты пришла в крафт?

Расскажи про свой первый коммерческий заказ — что это было?

Первый серьёзный заказ с большими формами — это бутафорские рыбы для ресторана «Охота и рыбалка»: 40 обычных, 6 метровых и 3 огромных (по 3 метра) рыбины. Это было очень круто!

Масштабно! Всё сама?

Всё сама от и до. Бесконечно благодарна тюменскому театру кукол и масок — именно там я узнала, что скульптуры режут из пенопласта и пеноплекса. Без этой информации я 2 недели мучилась с метровым сомом, и никак не могла понять из чего сделать форму. Так совпало, что в это же время меня приняли на работу в бутафорский цех, где я почерпнула уйму важнейших знаний, которые кратно ускорили процесс рыбопроизводства.

Маленьких рыб я вырезала и шкурила на работе под столом. Вечером дома оклеивала папье-маше, чтобы за ночь они высохли, и утром перед работой я могла сделать текстуру шпатлевкой. Так в день получалось 5-8 рыбных заготовок.

С самыми большими я возилась вечерами по будням и сутками по выходным. Было настолько интересно, что даже не хотелось спать… или хотелось, но время поджимало. До открытия ресторана оставалось 3 недели.

У тебя довольно обширный диапазон творческой деятельности: бутафория, костюмы, грим, роспись стен. Что сама больше всего любишь?

Я люблю поесть, Питер и кофе На самом деле вопрос про любимчиков — не ко мне. Всё, что я делаю, люблю одинаково сильно. Если что-то под это определение не подходит, просто не берусь. Я люблю делать красиво, люблю сложные задачи, люблю новое. Люблю менять скульптуру на живопись и одновременно делать костюм. Люблю масштабно и с фанфарами, а самое главное — с душой. Каждая работа — это моё детище, и пока я отношусь к ним так, а не как к средству заработка, я не могу выделить фаворита.

А какие проекты тебе запомнились больше всего?

Из самых запоминающихся — это как раз рыбы, скульптура Халка, кокошники, собор на голову, латексный хвост русалки и некоторые образы грима.

Скульптуры для КАН-ТЕРРИЯ kids в процессе, 2016

А что за проект с русалкой?

Мы снимали клип для Натальи Гулькиной и группы «Иллюзия», в Белоруссии на меловых карьерах, в кристальной воде. Не смотря на всё это никак не получалось отснять его нужным образом.

Хвост, который я делала, засветился в клипе буквально на пару секунд. И плыл в нём никто иной, как наш режиссёр. Он утёр нос всем девочкам, и только у него получилось грациозно проплыть, взмахивая хвостом. А певица Лера красиво сидела в хвосте на камнях. На них было скользко, так что мы периодами ловили её и сажали обратно.

Ты преподаёшь гримёрное дело в Школе Телевидения — самой доводилось учиться на курсах или знания нарабатывались эмпирически?

Я прошла недельные курсы пластического грима в Новосибирске у Дениса Потеряева, а дальше сама. Всё приходит с опытом. Долгое время я занималась боди артом, который без дополнительных плюшек в виде головных уборов или чего-то сопутствующего казался мне скучным.

Свой проект с русской росписью я решила дополнить красивым кокошником, в который вложила свои знания по лепке и литью пластика.

Фото: Вика Нефёдова

С чего начинается работа над головным убором?

Всё начинается с чертежа.
Эскиз, проработка каждого элемента, подбор материала под все мелочи, а остальное — дело техники и механическая работа рук: отмерила, вылепила — и так много раз.

«Собор» сделан полностью из бумаги и не подлежит копии «отлил-покрасил».
Когда я делала его 7 лет назад, в моём распоряжении не было крутых материалов.

В арсенале были лишь стопка старых меню из плотной бумаги, макетный резак, супер-клей и большая любовь к архитектуре готики.

У меня был список готических соборов в алфавитном порядке по городам, от самого старого к самому молодому. Этот собор — моя душа. Он держится на клее и моей безграничной любви к этому стилю и искусству.

Как появление ребенка сказалось на твоем творчестве?

С появлением Лёвки я, конечно, ушла на покой, если можно так сказать. Теперь выдаю не шквал бутафории, а небольшой ящик. Ребёнок для меня — это такой же процесс создания чего-то прекрасного и глобального, который требует большого внимания и любви. Нюхать пыль моей мастерской ему еще рано, хоть и не без этого.

Фото: Вика Нефёдова

Что в планах?

В первую очередь — расширение семьи, выращивание потомства. Хочу перемежать это с живописью и редкими проектами, заказами по душе. К своим 30-ти я славно потрудилась на бутафорском попроще, теперь с интересом и привычной для себя вовлеченностью наблюдаю за растущими детьми. Это воистину волшебный процесс!